“Наша боевая группа располагалась на левом фланге дивизии. Впервые для нашей поддержки бьла выделена рота “тигров”. Незадолго до выхода на исходные позиции командир привел ко мне военного корреспондента по фамилии Фернау.
– Возьмите его с собой в танк. Он хочет поучаствовать в атаке. Только вот куда его посадить? Потренировавшись вместес экипажем, мы выяснили, что лучшее место – внизу, сбоку от пушки.
Под прикрытием сосредоточенного артиллерийского огня мы двинулись вперед. Прорыв удался. Из-за глубокого снега пехоте обеих рот пришлось залезать на танки.
Легкая бронетехника разведывательного батальона едва поспевала за нами. Амфибии пришлось тащить на буксире. Штурмбаннфюрер Майер командовал наступлением из машины оберштурмфюрера Бека.
Штурмбаннфюрер Вюнше двигался в центре. На правом фланге наступала 3-я рота танкового полка “Лейбштандарт” (гауптштурмфюрера Ламбрехта), а 1-я рота (гауптштурмфюрера Юргенсена) шла в 500 метрах позади. Два “тигра” следовали за штурмбаннфюрером Вюнше. Остальные вышли из строя в основном из-за поломок деталей и креnлениЙ.внутри танков, в результате чего несколько танкистов получили ранения.
Сзади и чуть левее, со стороны позиций 320-й пехотной дивизии, донесся шум боя. Широким строем мы наступалипо заснеженной равнине. Справа от нас на горизонте показались крыши домов. Это бьл Снежков Кут.
Во время короткой остановки штурмбаннфюрер Вюнше приказал 1-й роте свернуть вправо, атаковать деревню с востока и присоединитъся к нам. Мы должны бъmи продолжать наступление в прежнем направлении. Перед деревней, чуть слева от нее, виднелся пологий склон, на котором то и дело мелькали вспышки.
Мы продолжали путь. Наш гость Фернау сказал, что скрип в наушниках сбивает его с толку, и в танке ему тесновато, но ощущения были захватывающими. Тем временем мы подошли к позициям на пригорке на расстояние двух километров.
Время от времени спереди или сбоку от нас взметался султан снега и раздавался булькающий звук. Танков по-прежнему было восемнадцать. Оба “тигра” следовали за нами. Пехота все так же сидела на танках, укрываясь за башнями.
Стоп! На пригорке и перед ним широкой полосой мелькалц вспышки. Проклятие! Похоже, мы выехали прямо на рубеж противотанковой обороны. Командир приказал обеим ротам: “Быстрее! Прибавить скорость! Вперед!” Слева от нас встал танк Бека. Что с штурмбаннфюрером Майером? Танк не горел. За ним я различил какое-то движение.
Ближайшие танки отстали на 800 метров. Слева и справа от нас пылали два танка. Настал критический момент, когда наши танки были нужнее всего. Но ни один из танков не двигался с места.
Как раз перед этим Юргенсен (командир l-й роты) сообщил по радио: “Орион – Меркурию, – раскатисто выговаривая букву “р”, сказал он. – Деревня в двух километрах. Сопротивление отсутствует “. Командир ответил: “Набирайте скорость!”
Потом тут же продолжил: “Командир – всем машинам: следовать за мной!” Будучи его адъютантом и находясь в пятидесяти метрах сбоку и чуть позади командирского танка, несшегося сквозь метель, я приказал экипажу: “Полный ход! Не отставать!” Я напряженно вглядывался в смотровые щели.
Мы вырвались вперед уже на 150 метров, когда я заметил, что танк командира направляется к сараю справа от нас, чтобы из-за него можно было спокойно изучить обстановку.
Через доли секунды я сообразил, что вокруг нас кипит бой. На четко видимых высотах тревожно мелькали вспышки. Казалось, у сарая нам удалось найти просвет в поле огня. Теперь двинулись и остальные танки.
Въехав на пригорок, командир преодолел последние 100 метров до сарая. В двухстах-трехстах метрах я увидел дома. Тут же в окне ближайшего дома блеснула вспышка выстрела, и мы получили попадание.
В отблесках огня я крикнул: “Задний ход!” Вскоре в нашу машину попали еще раз. Я крикнул: “Покинуть машину!”, и мы оказались на снегу рядом с танком. На шеях у нас болтались провода наушников. Нас обдал обжигающий жар пламени. Инстинктивно мы зарылись головами в снег.
Потом мы все вшестером (к счастью, Фернау все еще был с нами) отползли от танка. Как это ни странно, огонь, охвативший танк, тут же погас. Танк откатился на одной гусенице метров на 20 назад. Позднее мы установили, что в ближайшем доме стоял в засаде Т -34.
Первым попаданием он разбил нам ведущее колесо, а потом мы, дав задний ход, налетели на мину. Времени на размышления у нас практически не было – частыe винтовочные выстрелы показывали, что противник все еще оставался на своей позиции.
Где же остальные танки? Шум выстрелов и взрывов говорил о том, что сражение между танками и противотанковыми пушками было в самом разгаре. Различить командирский танк мы не могли. Потом к нам приблизился “тигр”.
Мы хотели обратить внимание его экипажа на Т-34, но нас, конечно же, не заметили. Дальнейшие события попеременно вселяли в нас то радость, то печаль. Зачарованные, мы наблюдали за боем слева от нас сквозь слипающиеся веки, позабыв про боль от ожогов. Едва “тигр” достиг вершины, как раздался грохот, блеснула вспышка, и вокруг нас засвистели осколки.
Подняв головы, мы увидели на башне “тигра” черное квадратное пятно размером где-то метр на метр. В этот момент 88-мм орудие танка, словно перст указующий, развернулось в сторону цели. Вспышка! Мы поднялись на колени, чтобы посмотреть, что же произошло.
Внутри полуразрушенного дома был отчетливо виден пылающий танк с сорванной башней. or радости мы бросились обниматься друг с другом. Далее события развивались с молниеносной быстротой. На краю деревни из засады выехало не меньше двух дюжин Т-34.
Пехотинцы начали карабкаться на броню, но тут головные машины начали взрываться. Мины! Мины! Унтершарфюрер фон Хорстен погиб в объятом пламенем танке вместе со всем экипажем.
Когда стемнело, нам удалось, наконец, занять два холма,лежавших перед основной целью – высотой 213,9. Одновременно мы заняли важную развилку дорог, но понесли при этом большие потери.
Унтерштурмфюрер Моосбрюкер погиб; Кваренги и еще несколько командиров и членов экипажей были тяжело ранены. Настала ночь, а с ней – короткая передышка. На рассвете мы продолжили наступление при поддержке пикировщиков.
За каждый метр шла ожесточенная борьба. Мы подобрались к позициям русских на расстояние броска гранаты, но от вершины высоты 213,9 нас еще отделяли 500 метров. Наступила вторая ночь. Наши передовые подразделения приготовились отражать атаку противника.
Рота понесла тяжелые потери. В строю осталось всего два боеспособных танка – остальные или бьли подбиты, сгорели или вышли из строя из-за полученных в бою повреждений.
С горьким чувством мы видели, как один за другим уходят от нас друзья. Взвод остался без командира. Унтерштурмфюрер Гренцауэр пропал без вести. Рифкогель был ранен там же.” – из воспоминаний оберштурмфюрера Изеке,адьютанта 1-го батальона танкового полка “Лейбштандарт Адольф Гитлер”.
