Единственным местом, более посещаемым, чем Эйфелева башня, по словам парижан 19-го века, была высокая кровать Вальтесс де Ла Бинь. Её история – одна из версий истории Золушки, но её подробности заставят вас краснеть, и ключи к разгадке её влияния на самых значимых фигур того времени всё ещё ищут в Париже по сей день…
Прежде чем стать Вальтесс, она была простой Эмили-Луиз Делабин: парижской девочкой из бедной семьи, работавшей, чтобы помогать сводить концы с концами своей матери-одиночке. Она работала в кондитерской в рабочем 9-ом районе, который тогда был известен как Нотр-Дам-де-Лорет, где процветала текстильная и кондитерская промышленность, а на работу нанимали преимущественно женщин. Учитывая густую заселённость района женщинами, он также стал привлекать мужчин, ищущих интимную связь.
Но эти женщины не были похожи на печально известных проституток Пигаль – они были “lorettes” – леди, которые только иногда оказывали сексуальные услуги, чтобы оплатить счета в конце месяца. «Вы должны понять, – говорит Чеве, – этим женщинам за труд в то время платили весьма скромно. Это было единственный инструмент, который они имели в своём распоряжении, чтобы подняться по социальной лестнице».
«В 20 лет она была готова выбраться оттуда, – объясняет историк Джоэлл Чеве во французском документальном фильме о её жизни 2017-го года, – она использовала любые средства, какие могла».
И она достигла вершины. Она стала лучшей в lorette, владеющей искусством общения женщиной, столь же очаровательной, сколь начитанной. Последний штрих? Новое аристократически звучащее имя. Вальтесс походило на французское словосочетание «Ваше Высочество» (“Votre Altesse”) и задало тон для репутации, которую она приготовила для себя.
«Она лгала, что была любовницей Наполеона III, – рассказывает Чеве, – чтобы сделать первый шаг». Но большой скачок вперёд произошёл, когда она обольстила композитора Жака Оффенбаха, который был своего рода Миком Джаггером того времени. Как только она заарканила его, она превратилась из lorette в полноценную куртизанку. Она встречалась со своими любовниками в печально известном Lapérouse, легендарном ресторане, работающим по сей день, который был основан в 1766 году, чтобы обслуживать господ из высшего общества, приглашавших своих любовниц на хороший ужин, но желавших остаться анонимными.
Существовали приватные обеденные комнаты с секретными проходами, и по сей день на зеркалах комнат можно заметить царапины – следы, оставленные куртизанками, которые проверяли подлинность алмазов, подаренных им.
Один из её любовников, принц Сагана, обанкротился во время строительства шикарного особняка для Вальтесс на 98 boulevard Malesherbes в 17-м районе:
Она стала любовницей и музой для таких живописцев-импрессионистов, как Эдуард Мане, Анри Жерве и Гюстав Курбе. Они называли её дом «Союзом Живописцев» в дань тому замечательному и довольно инновационного искусству, на которое она вдохновляла…
Тем не менее, не все хвалили её очарование. Французский писатель Эмиль Золя, хоть и был поражён «её высотой», нарисовал жестокую карикатуру на неё в своём романе 1880 года «Нана».
«Кровать той, которая никогда не существовала», написал он о её спальне, когда она отказалась от него как от клиента, «трон, алтарь, куда Париж прибывал, чтобы восхититься её суверенной наготой. Вдоль её сторон среди цветов расположились группы купидонов, которые улыбались, наблюдая за удовольствиями в тенях занавесок».
Вы можете увидеть кровать и сегодня в парижском Музее декоративного искусства. Она представлена рядом с одним из её портретов…
Она никогда не выходила замуж и не хотела. Вместо этого, она собрала своё состояние и переехала в пригород Виль-д’Аврея, чтобы преподавать своей ученице Лиане де Пужи искусство куртизанства.
«Возле её могилы была даже скамья для её любовников, которые могли там посидеть и поплакать», – говорит Чеве. Она была похоронена в 1910 году с двумя неизвестными мужчинами. По словам Вальтесс, «нужно любить каждый момент… так же, как каждый любит тёмно-красные оттенки солнца в тот момент, когда оно исчезает за горизонтом».