Пока я единственный читатель своих записок — а где найти других, пока не знаю, не соседям по бараку же о них рассказать и не знакомым на воле — буду относиться к данному каналу как к хранилищу. Удобно ведь, а как ещё сохранять эти записи? Может, дневник в тетради вести и под матрасом прятать? Или в ворде печатать, а потом на флешке хранить? Нет уж, тут такое не прокатит. А так, если даже лишусь телефона и симки, потом смогу найти.
Да, забыл сказать — сижу в лагере, отношусь к категории опущенных. Буду описывать происходящее в нашем бараке и в лагере. Надеюсь, Админ меня не подведёт и мне удастся сохранить анонимность.
Что сподвигло меня взяться за эту писанину, да ещё на столь скользкую тему, спросите вы?
Основных причин, пожалуй, три.
Во-первых, на зоне очень скучно и заняться попросту нечем. На воле у меня была очень насыщенная жизнь, постоянно был чем-то занят, было много увлечений и никогда не хватало времени. Часто приходилось даже жертвовать сном. Здесь же времени навалом. Каждый коротает его как может и как привык. Уборщикам, например, скучать явно не приходится, весь день полы драют да метлой метут, даже если все идеально чисто – создавать видимость работы – тоже часть работы. На производстве обитатели нашего барака работают мало. Многие целыми днями валяются на шконках или слоняются по зоне, если, конечно, положение позволяет – далеко не каждому опущенному дано пройтись мимо блатного барака, не говоря уже о том, чтобы войти в него. Есть такие, кто из барака вообще лишний раз выходить не рискует. Вот и валяются на шконках или просто сидят. Хорошо ширпотребщикам – сидят в своём закутке, строгают целями днями поделки. Петушиный блаткомитет, как и обычные блатные, сутками в карты да нарды шпилятся. Я бы тоже поиграл, да не умею, и опасно это.
Зона – хорошее место чтоб подумать никуда не спеша, поразмыслить, пофилософствовать. Но если вы склонны к рефлексии и любите, как говорят здесь, “гонять” и “загоняться”, то рискуете сойти с ума. Поэтому надо непременно находить себе занятие. Вот написание рассказов и есть одно из таких моих занятий.
Во-вторых. Когда-то услышал от кого-то фразу – если хочешь прочесть книгу, которой не существует, напиши её сам. Вот и пишу, можно сказать. О тюрьмах и зонах много всего понаписано, но о жизни опущенных, кажется, не писал никто. И уж тем более никто не писал об опущенных, будучи сам таковым и глядя на окружающий мир из своего угла, который презрительно принято называть петушиным. Разве что Содом Капустин, но это фантасмагория, к реальности отношения не имеющая. Или байки Сени Сокольники, полные вымысла и откровенных глупостей.
Кто-то должен, в конце концов, осветить эту тему. Вы не представляете, сколько жизней поломано, сколько людей не живет, а существует. И о них должны знать. И должны знать, что там не только насильники, получившие по заслугам, как думает рядовой обыватель. А разные, в том числе совершенно нормальные и невиновные люди.
В-третьих, этот ужасный период моей жизни пройдёт и со временем начнёт забываться. Возможно, спустя несколько лет я вновь буду недооценивать нормальную теплую постель, хорошую еду, приятных людей вокруг и возможность делать то, что хочется. Тогда я сяду за столиком в кафе с чашкой кофе или бокалом вина, как, возможно, сейчас сидите вы. Почитаю, почувствую мурашки, и подумаю- как же хорошо-то. Как, знаете, снится кошмар, просыпаешься и думаешь – приснилось, отлично.
В зоне пять бараков, в каждом живет по два отряда примерно по сто человек. В первом бараке живут преимущественно блатные и приближенные к ним. В пятом в основном активисты. Эти бараки в разных концах зоны, их обитатели меж собой пересекаются нечасто и друг друга ненавидят, хотя и общие дела случаются. Второй-четвертый – в основном мужики. Наш, третий, населен всякой нечистью, по здешним понятиям.
Третий барак уникален тем, что имеет два входа. Исторически так сложилось, что сюда селили опущенных, которые концентрировались в дальней части барака, заняв со временем его половину. Первую же половину, ближнюю ко входу, занимали мужики. Очень часто возникали конфликты, и обиженным прорубили отдельный вход, чтоб с мужиками меньше пересекаться. А потом вообще посередине барака стену возвели, отгородив две касты друг от друга.
Но барак в зоне называли петушиным. Это жившим в нем мужикам очень не нравилось. Доказывай потом на воле или других зонах, что ты сам не петух. Поэтому по возможности отсюда старались переехать. Сюда же, наоборот, переселяли всяких шнырей, крыс, чертей и им подобных. Такой там собрался сброд, что лучше уж среди петухов жить. Никаких правил, понятий, порядка, вечно конфликтуют, стучат друг на друга, дерутся. От них в нашу половину часто мигрируют.
Получается, что сидит в нашей зоне примерно тысяча человек, из них где-то сто – обиженные.
Нет возможности не спеша и вдумчиво взять и сразу написать более-менее связный текст. Редактировать тоже не получается, поэтому иногда возможны опечатки или неграмотно выстроенные предложения. Скорее всего, буду публиковать абзацами, и какой-то пост будет состоять из многих абзацев, растянутых по времени. Если где-то повествование оборвано на полуслове, не удивляйтесь, возможно просто пришлось экстренно прятать телефон.
Самый угнетенный человек в нашей зоне – это Кузя. Таких униженных и оскорбленных я вообще никогда в своей жизни не встречал. Вот уж кому действительно не позавидуешь.
Кузе примерно 30 лет, но кто не знает, может подумать, что этот маленький тощий зашуганный мужичок – старик на последнем издыхании.
По одной из версий Кузя уже родился умственно отсталым, по другой – стал дурачком после всех своих жизненных передряг. Но, скорее всего, какая-то степень дебильности была врожденная, и в течение жизни просто усугубилась.
Удивительно, как он вообще ещё жив.
Родители Кузи были алкашами, и то ли они сразу от него отказались, то ли их лишили родительских прав и отдали ребёнка в детдом. Лет в пять он оттуда сбежал и больше не возвращался. Его никто и не искал. Прибился к взрослым бомжам и с ними скитался по теплотрассам. Они обучили его азам бомжацкой жизни, в том числе и пить всякие ужасные напитки, от которых нормальный человек мигом кони двинет. Напоив маленького Кузю, бомжи пользовали его орально и анально, нередко поколачивая. Поэтому с малых лет у Кузьмы были отбиты внутренности и голова, неоднократно разорван задний проход, также присутствовали разнообразные болезни, от хронической чесотки и вшей до вича. Все это мне рассказал сотрудник санчасти, который утверждал, что когда впервые увидел пациента, ужаснулся и сделал вывод – его надо продать учёным для опытов, или заспиртовать и в кунсткамере показывать за деньги. “Это аномальный человек, живучий невероятно”, – поражался сотрудник.
На малолетку Кузя попал, понятное дело, уже пидором. Малолетка – вообще ужасное место, попозже как-нибудь расскажу, чего я о ней наслышался. А если попасть туда изначально уже опущенным, то тут и говорить даже нечего. Естественно, его нещадно били, всячески пользовали в сексуальном плане и заставляли делать самую грязную работу. После, попав во взрослую зону, Кузя немного вздохнул с облегчением – здесь уже порядка побольше, и били его теперь не каждый день. В основном били такие же опущенные, но – как бы поточнее выразиться – не настолько опущенные. Всегда хочется отыграться на ком-то слабее и бесправнее, и таким как раз был Кузя. Но если и били его, то стараясь втихоря, не оставляя следов, потому что даже за последнего чмошника в зоне могут спросить. Чаще подловят за каким-нибудь сараем или за мусорными бачками и пнут несколько раз, без всякой причины, просто чтоб душу отвести. А жаловаться Кузе некому.
Ещё Кузе повезло и в том, что на взрослой зоне его уже никто не сношал. Попросту брезговали – уродливый сморчок, вечно грязный и пахнущий ссаками с говном, да еще и больной всем, чем можно.
Кстати, для меня до сих пор загадка – где Кузя мылся, ведь ему всюду был вход запрещен. Да и мылся ли вообще. Говорят, у бомжей организм как-то перестраивается и они могут очень долго без мытья обходиться. Как-то самоочищаются что ли. Может, грязь наслаивается, а потом опадает, как штукатурка?
В столовую Кузю, конечно же, не пускают. Передачки для него – что-то из области фантастики. Вот и приходится ему копаться в мусорных баках, где ничего съестного никогда нет, да воровать еду из мисок хозяйских псов. Редкий раз ему выкинут что-нибудь из барака, чтоб порадовался. Но он вроде и не особо насчет еды парится, в зоне даже шутки ходят, что Кузьма – киборг или мутант, вообще без еды обходиться может. Только без курева не может – чаще всего его видят в поисках бычков.
Не пускают Кузю даже в барак, поэтому он бомжует по зоне. Может в сарае каком обитать или за бараком, куском шифера накрывшись. Как-то раз я заметил его спящим за мусорными баками, он лежал на картонке, укрывшись какими-то тряпками, и храпел. Все это видят и сотрудники, но делают вид, что ничего не происходит. Бывало только, что в лютые морозы, чтоб не околел, закрывали в шизо – там хоть тоже дубак нехилый, но потеплее, чем на улице.
А ведь с точки зрения закона Кузя – человек, обладающий такими же правами, как и все остальные. И по бумагам на него тоже выделяется его пара квадратных метров в бараке, или сколько сейчас по нормативам положено, и определенное количество белков, жиров и углеводов. У деятелей из какого-нибудь ЕСПЧ волосы дыбом бы встали, узнай они, что творится в российской ФСИН.
Хоть у большинства обывателей представление об опущенных, что они живут хуже всех в лагерях, но со связью, например, у нас тут получше, чем у блатных. У них, конечно, тоже более-менее, но их часто шмонают, смекалки чтоб нормально спрятать не хватает, поэтому симки и телефоны надолго не задерживаются. А у мужиков в основном и шмонать-то нечего, если только заныкают где-нибудь на промке один простенький телефон без камеры и интернета, и достают его раз в неделю, чтоб пару минут поговорить.
У нас же шмонают редко, менты со временем перенимают психологию зэков и особо контачиться не хотят. Лучше нас со связью только у сотрудников секции дисциплины и порядка (официально, правда, СДП сейчас нет, но об этом как-нибудь потом).
Поэтому если вы видите, что всякие зэки в многочисленных ауешных группах в одноклассниках выставляют свои фото и пишут, что одинокий романтик, оступившийся, но живущий по совести, «по-людскому», желает найти свою единственную, знайте — с большой долей вероятности это или опущенный, или краснопёрый. Даже если он с головы до ног покрыт звёздами и куполами. У нас, например, в третьем бараке половина в блатных партаках — и что? Но по косвенным признакам вычислить прохиндея можно. Допустим, если фото сделано в бараке с хорошим ремонтом, видны шторы, а не дешевые занавесочки, телевизор, дивиди, а часто и аквариум, то перед вами, скорее всего, кто-то из шерстяных. Хотя снимок может быть сделан в комнате для свиданий, но тогда чего этот проходимец себя за одинокого волка выдаёт? Не папа же с мамой к взрослому детине приезжают. Нет, конечно же, я никого не осуждаю — кто я такой, чтоб кого-то осуждать? Да и среди всех мастей есть нормальные люди. Но зачем пускать пыль в глаза и корчить из себя авторитетов?
Как и в любом другом бараке, в нашем тоже есть смотрящий. Он смотрит, понятное дело, не за всем бараком, а за нашей петушиной частью. Личность весьма колоритная, о нем стоит рассказать подробнее.
Кстати, небольшое отступление. Сейчас в лагерях стараются отделять первоходов от рецидивистов. Плюсы в этом есть, но всё-таки опытные люди тоже нужны, чтоб порядок был. А если блатных ещё как-то можно держать в узде с помощью всяких понятий, то у козлов и петухов никаких понятий нет, поэтому организовать их сложнее. Особенно когда многим терять уже нечего.
Да, и ещё одно отступление. То, что большинство людей знают о зоне, на самом деле не совсем так. Например, наверняка вы думаете, что пидор, петух, опущенный, обиженный и зашкваренный — это одна и та же категория. Но нет, разница есть, и иногда она столь же велика, как разница между просто петухом и петухом рабочим. Также и то, что повсеместно употребляется термин «смотрящий» – это не совсем правильно. Блатные стараются не говорить так, потому что это слово якобы изначально пошло от ментов. А правильно говорить — «в ответе». Допустим, положенца лагеря назначают воры в законе, и он становится в ответе за лагерь перед ними. В отрядах в свою очередь есть те, кто в ответе за ними перед положенцем. А вот смотрящего за петухами никто не назначает, и не перед кем он ни в ответе. Хотя спросить с него может как администрация, так и блатные. Нашего смотрягу вообще по зоне называют главпетухом, правда, в глаза мало кто способен ему так сказать. В общем, всё очень запутанно, и если я употребляю более привычные термины, то это просто для простоты восприятия.
Так вот, звать его Лимон, ему лет 45, и сидит он всю жизнь. Высокий, худой, весь синий от блатных наколок. Раньше он был злостным отрицалой, застал в этой зоне самый расцвет черного хода и даже был смотрящим первого, блатного барака. Хотя тогда все бараки были блатные. Потом он сидел на других зонах, и сюда его привезли уже когда ее перекрашивали и чисто черных бараков осталось два. Руководство в зоне сменилось, новая метла отчаянно по-новому мела, и все отрицалово начали искоренять. Нормально жить позволялось только тем блатным, кто находил общий язык с администрацией, то бишь в той или иной степени сотрудничал, негласно, конечно.
Брейкинг ньюс — у блатных проведен внезапный глобальный шмон. Парни лишились десятка мобил. Злорадства скрывать не стану, блатные — хотя уместнее называть их приблатнённые или наблатыканные — за редкими исключениями народ весьма гнилой. И среди петухов я оказался не без их помощи.
Продолжаю рассказ про господина Лимона. Он оказался несговорчивым, и его для перековки повезли в одну из северных зон, про которую ходила дурная слава. Был в истории даже случай – десяток блатных в ночь перед отправкой в ту зону решили вскрыться, чтоб протест выразить. Перерезали вены, а кто-то по шее и животу себя полоснул. Но всё пошло не по обычному сценарию. Обычно в таких ситуациях начинается кипиш, сотрудники, даже зная, что это игра на публику, обязаны отреагировать. Только в ту ночь они отмечали какой-то праздник, напились, до них не смогли достучаться, и ЧП прошло незамеченным. Ну, как незамеченным — у двоих никак не сворачивалась кровь, остановить самостоятельно не смогли и померли. Выяснять никто ничего не стал, остальных все равно увезли. Что с ними дальше было – история умалчивает.
Так вот, увезли Лимона, а вернули через полгода. Он приехал поникший, заметно сгорбившийся, ни с кем не здоровался, и пошёл заселяться в петушиный барак. Говорят, у всех, кто это видел, челюсти отвисли и поджилки затряслись.
Что с ним произошло за эти полгода – так никто и не узнал, сам он не говорил, да и кто спросить бы решился, а вестей с той зоны не приходило. Вообще люди, сломанные и даже опущенные по беспределу, имея большой тюремный опыт, подвешенный язык и авторитет, могут оправдать себя. Может, большого уважения уже не снискать, но петухом жить не будешь, а сильно постараться если – можно и дальше блатовать. Опускают ведь по-разному, способов масса, и некоторые «не-стопроцентные». Могут, например, обоссать, когда ты без сознания. Или член к лицу поднесут, но не дотронутся – растолковать тоже можно двояко. Или прикажут петуху просто дотронуться до тебя – вроде и зашквар, но выкрутиться можно. Опять же, если на камеру не зафиксировано и никто не был очевидцем, то почему словам ментов должны верить? Они так любого оговорят, а ты доказывай потом, что не верблюд. Но, видимо, конкретно с Лимоном ситуация не предполагала иных вариантов и шансов ему не оставляла.
Хотя звучат порой мнения, что истинный черноход петухом жить не станет, а покончит с собой. Но Лимон жизнью все же дорожил и, не став долго «гонять», стал налаживать новую для себя жизнь.
До его прихода в бараке творилась анархия, физически сильные всячески угнетали слабых, а всех вместе их угнетали сидельцы других бараков. Лимон же, не будучи сильным физически, быстро навел порядок и внутри барака, и сделал так, чтоб без лишней надобности его обитателей никто не трогал.
Он в общем-то неплохой человек. И собеседник интересный, и личность колоритная, и по-своему порядочный. Есть у него, правда, одна слабость – любит рабочих петухов сношать. При этом – исключительно по обоюдному согласию, никакого насилия, и всегда с презервативом.
Просто у Лимона никогда не было секса с женщиной. Еще с малолетки он познал вкус активного гомосексуализма, так и жил всю жизнь. То есть, плюсы в его попадании в петушатник все же нашлись.
Интересные новости доходят до нас.
Сразу несколько человек из последних этапов рассказали, что в изоляторах и централах в городах, где пройдет чемпионат по футболу, стало прибывать народу. Вроде как готовятся к приезду иностранцев и убирают из городов нежелательные элементы.
Один здешний тип поведал, что похожее было во время сочинской олимпиады. Он тогда сидел в краснодарском изоляторе, который битком набили всякими бомжами и наркоманами. Таких перелимитов даже в 90-е не было. Теснота и духота невыносимые, тубик распространяется молниеносно. Все на нервах, постоянные конфликты. Алкаши и торчки на ломках каждый день отъезжали. Даже у нормальных людей инфаркты и инсульты случались. А весь мир в это время обсуждал не загоревшееся кольцо и уснувшего на открытии Медведева.
В газетах такого не напишут.
Часть барака, которая ближе ко входу, называется у нас вокзалом. Здесь постоянные сквозняки и вонь. Чтобы дойти до своего проходняка, нужно его пересечь, а куда деваться. Именно здесь обитает разномастная нечисть, попавшая сюда совершенно заслуженно.
Остановимся, например, на персонаже по прозвищу Матрас. Гнида, скажу я вам, редкостная.
Молодой парень со своей сожительницей отчего-то люто ненавидели детей. Сначала они писали на разных форумах гадости, чаще всего на тех, где собираются молодые матери или беременные. Потом перешли к более экстремистским действиям. Высматривали детей, оставленных без присмотра, и били их. Ну, как били — подбегут, ударят, и дают стрекача.
В деле таких случаев несколько, все дети дошкольного возраста. Есть ещё в деле эпизод, когда они опрокинули коляску с ребёнком, мать которого забежала в магазин за салфетками. Ещё однажды урод зашёл в чужой подъезд и нассал в коляску, пристёгнутую к батарее, а в подъезде стояла камера.
Их поймали у роддома, когда они расклеивали листовки с надписью «Роди дауна» и «Роди мёртвого». Но её почему-то оправдали, даже условно не дали, а ему воздалось сполна.
В СИЗО его поместили в общую камеру. Скорее всего, намеренно, потому что не могли не понимать, что с ним будет. Скрыть за что попал в тюрьме невозможно, даже не пытайтесь, если вдруг сядете за что-то нехорошее.
Спал он на матрасе под шконкой. Из-за отбитых почек всё время ссался. В замкнутом непроветриваемом пространстве его соседям это доставляло немалый дискомфорт. Долго терпеть они не стали, и на очередной проверке прямо при сотрудниках выкинули его на продол, вместе с несчастным матрасом.
Живёт он отщепенцем, единственный, кто с ним общается — педофил Лёня, с ним они нашли общий язык.
А подруга его уже вышла замуж за другого и родила близнецов.
Непросто интроверту в заключении. Особенно если вы интеллигент вроде меня, который о тюремной жизни раньше только по фильмам знал. А если ещё и статус оставляет желать лучшего, то вообще не позавидуешь.
Но потихоньку привыкаю. Радует хотя бы, что моё общение с блатными ограничено. Плюс в лагере полегче, чем в камерной системе.
А вот на централе было совсем тяжко. Я даже подумывал повеситься, и может повесился бы, если было б чем и на чём, и десятков глаз вокруг не было. Помешают, а потом те же блатные житья не дадут, потому что всей камере ужесточат режим, а может и расселят. А ещё в дело жёлтую полосу поставят, тоже дополнительный геморрой.
В лагерь привезли вора в законе.
Возможно, что-то будет.