Есть на планете по-своему уникальное место, самое большое в мире кладбище кораблей – «Гудвинские мели». Английские морские хроники свидетельствуют, что на протяжении тысячелетий Гудвинские мели являлись местом постоянных кораблекрушений. Ещё в Средние века моряки дали этим мелям меткое прозвище «Великий пожиратель кораблей».
О них не раз упоминает и Вильям Шекспир.
Например, в «Венецианском купце» говорится, что корабль Антонио с ценным грузом «потерпел крушение в этих стесненных водах, называемых Гудвинами, очень опасными, плоскими и смертоносными, где остовы многих судов покоятся». Страховщики Ллойда, который уже почти три века ведет учет всех морских аварий, давно сбились со счета погибших здесь судов. Стоимость застрахованных ими кораблей и погибших на Гудвинских мелях за последние двести лет они определяют в 250 миллионов фунтов стерлингов, а число пропавших здесь людей—в 50 тысяч
В 10 километрах от побережья Восточного Кента в Англии находится одна из самых опасных песчаных отмелей в Великобритании. Пески Гудвина расположились посреди Ла-Манша в узком Проливе Дувра, рядом с одним из самых загруженных судоходных каналов в мире. Начиная с первого зарегистрированного кораблекрушения на Песках Гудвина в 1298, более чем 2,000 кораблей встретили здесь свой конец.
Название «Великий пожиратель кораблей», как нельзя лучше характеризует крутой нрав этих обманчивых песков, которые, кажется, умеют менять свою окраску под цвет воды, за что и прозваны Песчаным хамелеоном». В желудке этого хамелеона покоятся несколько боевых трирем Юлия Цезаря, в 43 году н. э. вторгшегося на остров и покорившего обитателей Туманного Альбиона. Над триремами римлян лежат останки драккаров «жителей моря» – викингов Скандинавии. И те, и другие в свою очередь навечно прижаты дубовыми остовами тяжёлых галеонов «Непобедимой армады». Над испанскими галеонами в песках мирно спят вселявшие когда-то ужас в сердца ганзейских и венецианских купцов пиратские бригантины и корветы. Где-то рядом с ними покоятся английские фрегаты и барки XVIII века, набитые чёрным деревом, слоновой костью и драг ценными камнями, вывезенными из Индии и Африки. Над всей этой канувшей в пучине зыбучих песков армадой парусников – корпуса современных сухогрузов и танкеров, и даже подводные лодки времён Второй мировой войны. Там же покоится немецкий бомбардировщик времён Второй Мировой Войны, который совершал вынужденную посадку.
В начале II тыс. (н. э.) на месте мелей находился остров Ломэа (англ. Lomea), площадью примерно 1600 гектаров. Постепенно море размыло побережье острова. Поэтому местные церковники собрали с населения деньги на строительство дамбы. Однако церковники вместо этого истратили собранные деньги на ремонт местной церкви. В результате около 1100-го года море размыло остров, и на его месте образовались мели.
По другой гипотезе, острова Ломэа никогда не существовало. То есть, когда-то тут была суша, но она стала мелями между 7600 г. до н. э. и 5000 г. до н. э., то есть в доисторические времена.
Согласно ещё одной, английской легенде, эта опасная песчаная отмель была когда-то островом Ломеа, затопленным и ушедшим на дно в XI веке, когда граф Гудвин отказался соорудить для защиты острова стены от волн. За свою жадность граф понёс суровую кару — море затопило его замок вместе с островом. На месте острова образовались коварные отмели, песочные чудовища-пожиратели кораблей, чьё брюхо воистину ненасытно.
Пески Гудвина достигают приблизительно 15 километров длиной и 5 километров шириной, но из-за приливов и течений постоянно формируется мелководье. Обычно песок полностью затоплен на глубине 8 — 15 метров, но во время отлива образуется песчаная отмель и приблизительно одна десятая часть песков появляется над поверхностью воды. В это время пески Гудвина представляют самую большую опасность для кораблей.
«Почему же корабли попадали в ловушку и оказывались на мели? Разве они не могли ее обойти?» Есть три основные причины, по которым суда часто тонули в этих местах: штормы, выносившие беспомощные парусники на пески; туман, лишавший судоводителя видимости и возможности точного определения места, и сильные течения, сносившие корабли с курса. Когда они садились на мель и их до наступления отлива не удавалось снять, то суда навечно оставались в плену Гудвина.
Таким образом — Гудвинские Пески это прекрасный пример случайного сочетания самых неприятных качеств в одном месте. Как правило, корабли попадали на отмель во время сложных метеоусловий и терпели крушение. Любой оставшийся в живых оказывался на песчаной полосе, пытаясь привлечь внимание проплывающих мимо кораблей. Если помощь не прибывала в течение нескольких часов, начинался прилив и песок превращался в плывун, затягивающий останки кораблей и всех оставшихся в живых.
Самые большие человеческие потери произошли во время Великого Шторма 1703 года, когда 13 военных кораблей и 40 торговых судов были пойманы в ловушку, погубив при этом 2,168 жизней. Один из потерянных в ту ночь кораблей состоял на службе вооруженных сил Великобритании и был обнаружен местными дайверами в 1979. Другие известные кораблекрушения включают корабль Восточно-Индийской кампании Admiral Gardner, затонувший в январе 1809. Он перевозил груз железа, оружия, якорей, и 48 тонн монет. Останки корабля были найдены в 1984, после чего удалось восстановить приблизительно миллион монет. Область крушения Адмирала Гарднера теперь является защищенной территорией с 300-метровой запретной зоной вокруг.
Современная навигационная технология и наличие GPS с удобной разметкой канала теперь позволяет кораблям избегать Песков Гудвина. Здесь не было никаких крупных аварий начиная с крушения плавучего маяка в 1954, когда погибло шесть членов команды. В настоящее время установлен еще один плавучий маяк в конце песков, предупреждающий корабли об опасности. В продолжение, читайте также о самых живописных кораблекрушениях в отдельной подборке.
С Гудвинскими мелями,вообще, связно огромное количество легенд, большинство из которых, конечно же о кораблях-призраках.
Самый известный из кораблей-призраков Песков Гудвина – трехмачтовая шхуна “Леди Лавин-бонд”, следовавшая в Опорто и 13 февраля 1748 года потерпевшая кораблекрушение. Все находившиеся на ее борту люди утонули. Считалось, что это плавание было несчастливым с самого начала, потому что на борту находилась невеста капитана, некая Аннета, согласно установившимся морским поверьям, женщина на корабле – к несчастью. Руки этой леди также добивался помощник капитана, и, как рассказывает одна из версий этой легенды, именно он, убив рулевого, в отместку капитану вызвал крушение корабля.
Каждые пятьдесят лет 13 февраля “Леди Лавибонд” видят в районе Песков Гудвина. Во время первого появления этого корабля-призрака в 1798 году его, как сообщают, видели команды, по меньшей мере, двух судов. Призрак выглядел настолько реально, что капитан корабля береговой охраны “Эденбридж” думал, что его судно вот-вот с ним столкнется. В 1848 году корабль-призрак опять появился, и его гибель выглядела так реально, что моряки из Дила подумали, будто на самом деле происходит кораблекрушение. Они вышли в море на шлюпках разыскивать уцелевших, но не нашли ни людей, ни каких-либо следов кораблекрушения. “Леди Лавинбонд” появлялась в 1898 и 1948 годах; следующие ее появление ожидаются 2048 году.
Другая жертва Песков Гудвина – колесный пароход “Виолетта”, который более ста лет назад зимой во время шторма, сопровождавшегося снегопадом, пересекал пролив. Все, кто был на борту, утонули. Любопытно, что призрак “Виолетты” повторил эту аварию в начале второй мировой войны и ее наблюдали работники маяка на Ист-Гудвине. Они послали шлюпку, чтобы проверить, что случилось, но ничего не нашли. На атлантическом побережье Англии бывают видны таинственные корабли-призраки с высокими мачтами, которые летят к берегу, а затем исчезают в тумане. Названия многих появляющихся там кораблей-призраков неизвестны. Как повествует одна корнуолльская легенда, однажды лунной ночью между Ландс-Эндом и Пензансом видели корабль, быстро плывущий к берегу.
На протяжении многих веков Гудвинские отмели оставались неосвещенными или, как выражаются моряки, без навигационного ограждения, то есть не были ограждены ни буями, ни маяками. Достоверность большинства морских карт XVI—XVIII веков являлась весьма сомнительной. Да и вообще как эти мели можно было точно нанести на карту, если они беспрестанно меняли свою форму! Достаточно сказать, что только за последние тридцать лет пески передвинулись на две мили к югу. Из-за неправильной карты, шторма, тумана или течения парусные суда попадали в эту ловушку и погибали. Убытки были огромны. Английские купцы не раз обращались к своей Короне с просьбой поставить в районе смертоносных песков маяк. Британское Адмиралтейство расщедрилось лишь в 1795 году, поставив на мысе Саут-Форленд маяк. Вернее будет сказать, что это был не маяк, а деревянная вышка, на площадке которой по ночам жгли костер.
Однако пользы от этого сооружения было немного: огонь лишь приблизительно указывал место мелей, и те, кто не был знаком с их координатами или имел неточную карту, все равно подвергались опасности оказаться в объятиях Гудвина. «Песчаный хамелеон» продолжал дурачить моряков. В 1802 году на мелях оказался заблудившийся в тумане большой трехмачтовый корабль Голландской Ост-Индской компании «Фрегейда». Он исчез в песках на третий день вместе с 454 находившимися на его борту пассажирами и моряками. Трехсот моряков недосчиталось Британское Адмиралтейство в 1805 году, когда в песках Гудзина завяз военный транспорт «Аврора». Эта утрата вызвала в Англии негодование общественности. Возмущенные лондонцы потребовали у парламента укротить «Великого пожирателя», и в том же году Адмиралтейство вынуждено было поставить на отмелях плавучий маяк.
Он ограждал Гудвинские пески с севера и получил название «Норт-Гудвин». С трех других сторон мели оставались неогражденными, и число кораблекрушений почти не уменьшалось. Английский адмирал Кохрейн выдвинул идею поставить мощный маяк в центре Гудвина, но попытка возвести на столь зыбком грунте каменный фундамент маяка окончилась провалом: Гудвин поглотил две баржи с гранитными глыбами и железными сваями… Английским гидротехникам ничего не оставалось делать, как поставить еще один плавучий маяк — «Вест-Гудвин». Но все равно «Великий пожиратель» продолжал неистовствовать. Наиболее тяжелыми утратами в то время были крушения в 1814 году английского линейного корабля «Куин» и одного бельгийского почтово-пассажирского пакетбота. Тогда ненасытный Гудвин засосал в свое чрево вместе с этими судами всех находившихся на них людей.
Укрощение Гудвинских песков шло почему-то удивительно медленно. Третий плавучий маяк, «Саут-Гудвин», поставили спустя лишь почти четверть века после второго—в 1832 году, а четвертый — «Ист-Гудвин» — только через 42 года после третьего маяка. За это время Англию не раз потрясали сообщения о разыгравшихся на Гудвинских мелях трагедиях. Наиболее ужасной из них была катастрофа английского королевского парохода «Виолетта». Это судно, имея на борту несколько сот пассажиров, буквально исчезло в зыбучих песках на глазах подошедших на помощь спасателей… В Лондоне, в штаб-квартире страховщиков Ллойда, я просматривал старинные, в тяжелых сафьяновых переплетах книги, где зарегистрированы погибшие суда. В этих мрачных хрониках человеческих трагедий мне часто встречались даты, в которые «Пожиратель кораблей» поглощал несколько судов.
Если для мореплавателей мели Гудвина являлись подлинным проклятьем, то обитатели юго-восточного побережья Англии видели в них «божью благодать». Несчастье одних составляло основную статью дохода других, как говорят финансисты, превращая их дефицит платежного баланса в активное сальдо. Жители этих берегов свято верили, что сам бог ниспослал им благо — груз севших на мель судов. В отличие от обитателей коварных островов Силли, что на юго-западе Англии, разжигавших в штормовые ночи на скалах ложные огни и заманивавших в ловушку рифов купцов, жители Дила просто ждали, когда случай пошлет им очередной корабль. После того как Британское Адмиралтейство особым приказом пресекло грабеж попавших на Гудвин судов, жителям Дила пришлось поневоле заняться более благородным промыслом — стаскивать с мелей корабли и спасать их груз. Конечно, они делали это не за спасибо.
Зная хорошо местные течения и изучив все капризы и повадки «Великого пожирателя», они сделались тонкими мастерами этого редкого промысла. В шестидесятых годах прошлого века Британское Адмиралтейство приписало к спасательным станциям Рамсгита и Уолмера несколько паровых буксиров, которым вменялось в обязанность вырывать у «Пожирателя» жертвы. Такое разумное мероприятие вызвало у исконных частных спасателей Дила недовольство. Еще бы! Мощные буксиры, оборудованные паровыми лебедками и кранами, лишили их верного куска хлеба! Между капитанами буксиров и частными спасателями началась непримиримая вражда, что нередко приводило к печальному исходу. Вот что однажды из-за этого произошло. 17 декабря 1872 года у восточной оконечности Гудвина на мель сел новенький английский пароход «Сорренто». Сел он, как говорится, не намертво, а слегка, носом. Как только это заметили наблюдатели со спасательной станции в Рамсгите, на помощь был послан буксир. Не успели на нем развести пары, как из Дила на лошади примчался гонец. Он вручил капитану грозное предупреждение от местной артели спасателей «убраться восвояси подобру-поздорову». Но командир буксира со столь грубым посланием не посчитался и, подняв пары, направил свой корабль к месту происшествия. Когда буксир подошел к «Сорренто», то у борта парохода уже суетились две шлюпки частных спасателей из Дила, которые завозили якоря, канаты которых шли на барабан парового шпиля «Сорренто». На попавшем в беду пароходе с радостью приняли буксирный трос с прибывшего спасателя.
Вспенивая воду, закрутились гребные колеса буксира. Казалось, еще несколько минут работы на полных оборотах машины, и «Сорренто» сойдет с мели. Но в это время одна из шлюпок Дила, бросив завозимый якорь, устремилась к буксиру. Взмах топора, удар — и натянутый, как исполинская струна, трос с визгом вспенил воду. Из шлюпки капитану буксира грозили расправой, в воздухе слышались страшные угрозы. Короче — паровой спасатель убрался восвояси… Попытка стащить «Сорренто» с помощью якорей и шпиля так ни к чему и не привела. Вечером того же дня налетел шторм. Артельщики бросились на своих шлюпках к берегу, оставив обреченный пароход на произвол судьбы.
Дюжина проглоченных пароходов оказалась недостаточным рационом для «Пожирателя кораблей». За последующие годы он скрыл в своей утробе еще добрую полсотню больших и малых судов. Наиболее трагичная из этих катастроф произошла ночью 27 ноября 1954 года. В то памятное утро центральные английские газеты вышли под такими заголовками: «Великий Пожиратель не унимается!», «Новая драма на Гудвинских песках», «Песчаный хамелеон Гудвина начал жрать самого себя!», «Зыбучие пески Гудвина съели свой маяк!», ««Саут-Гудвин» в ненасытном чреве Великого Пожирателя!» и т. д. В ночь с 26 на 27 ноября того года в Английском Канале свирепствовал сильный шторм. Десятки судов терпели бедствие, в эфире то и дело слышались призывы о помощи — SOS и mayday. В Ирландском море разломился пополам либерийский танкер «Уорлд Конкорд» водоизмещением свыше 35 тысяч тонн. Потом чья-то радиостанция передала, что погас огонь плавучего маяка «Саут-Гудвин». Попытка радистов спасательной станции Рамсгита выйти на связь с маяком ни к чему не привела. И только тогда сигнальщики мыса Саут-Форленд сквозь штормовую пелену брызг заметили, что плавучий маяк исчез со своего штатного места. С рассветом, когда шторм стал стихать, в воздух поднялся самолет. Облетая Гудвинские пески, его пилот увидел «Саут-Гудвин» в северной части отмели опрокинутым на правый борт и наполовину затопленным водой.
Гигантские волны, смешанные с песком, свободно перекатывались через погибший корабль. На борту плавучего маяка пилот заметил человека, отчаянно размахивавшего рукой, взывавшего о помощи. Через пятнадцать минут над растерзанным маяком повис вертолет и выбросил вниз проволочный трап. Человека спасли. Морским специалистам казалось невероятным, что катастрофа произошла с плавучим маяком—сооружением, специально рассчитанным на ураганной силы ветер и самый сильный шторм. Ведь два его огромных грибовидных якоря могли удержать на месте не то что тридцатиметровый маяк, а настоящий линкор. Катастрофа произошла так быстро, что команда «Саут-Гудвина» даже не успела передать по радио в эфир сигнал бедствия. Авария якорного устройства? Внезапная потеря остойчивости? Злой умысел? Эти вопросы мучили специалистов. Но они так и не получили ответа. Единственный очевидец трагедии—Рональд Мартон — не смог помочь им. Он не был членом экипажа «Южного Гудвина». Он был орнитологом. Его командировали на маяк для наблюдений за перелетом птиц…
Ловушка подводных лодок
Ранним туманным утром декабря 1946 года американский военно-морской транспорт «Норт-Истерн Виктори», совершив трансатлантический переход, приближался к устью Темзы. Судно находилось в проливе Галл-Стрим и почти миновало северо-западную оконечность Гудвинских песков, как неожиданно раздался скрежет металла, команда парохода почувствовала сильный толчок. Корабль остановился: он сидел на мели… Произошло то, что нередко случалось со многими судами в этих опасных водах,— «Норт-Истерн Виктори» сбился с курса и оказался на песках Гудвина. Прошло всего каких-нибудь двадцать минут, как огромный корпус тяжело загруженного транспорта разломился на две части. Команде парохода ничего не оставалось делать, как перебраться на подошедшие из Рамсгита спасательные вельботы. На следующий день, когда ветер унес туман, прибыли водолазы. Они должны были обследовать состояние двух половин корпуса и найти наивыгоднейший способ спасения ценного груза. Оказалось, что пароход наскочил на затонувшую подводную лодку. Он подмял ее под днище до половины длины своего корпуса. Носовая часть парохода как бы повисла в воде. Раскачиваемый крупной зыбью, корпус судна не выдержал. Что за лодка и как она здесь оказалась — было загадкой. Ее предстояло решить водолазам. Все выяснилось, когда они проникли в рубку субмарины и произвели осмотр ее внутренних помещений. Через несколько часов история этой неудачливой лодки стала достоянием английских газетчиков. Вот их версия, которую подтвердили позже германские военные историки . Это была U-48 — германская средняя подводная лодка кайзеровского военно-морского флота (тип U-43).
21 ноября 1917 года она под командованием капитан-лейтенанта Эделинга вышла на боевое задание из базы германского флота в Бремерхафене. Это происходило в дни, когда Германия начала свою «неограниченную подводную войну»—топить торговые суда противника без предупреждения. Эделинг получил задание «выйти на охоту» в западную часть Ла-Манша. На второй день после выхода из базы командир U-48 из-за плохой погоды принял решение отстояться на перескопной глубине на рейде Даунс, то есть к западу от мелей Гудвина. Но произошло непредвиденное: вышел из строя гирокомпас, и лодка, маневрируя по магнитному компасу, потеряла ориентировку и попала в английские противолодочные сети. Выбираясь из них, Эделинг посадил лодку на Гудвинские пески. Немецкие подводники откачали шестьдесят тонн топлива, почти всю пресную воду и выпустили весь запас торпед. Но все было напрасно — попытка облегчить подводный корабль и освободиться из плена зыбучих песков не увенчалась успехом. Во время отлива корпус U-48 обнажился над водой. Этого не могли не заметить английские военные корабли. Прибывший на рейд *** британский миноносец HMS “Цыган” (HMS “Gipsy”)начал расстреливать лодку из орудий. Эделинг приказал команде покинуть корабль и взорвал пост управления. Из 43 человек экипажа U-48 англичане взяли в плен одного офицера и 21 матроса. Судьба остальных неизвестна. Вскоре Гудвинские пески скрыли корпус лодки от людского взора. О ней забыли и, возможно, никогда бы не вспомнили, если бы не история с «Норт-Истерн Виктори». Англичане мне рассказывали, что еще во время первой мировой войны командиры немецких субмарин, промышляя в Ла-Манше, нередко брали на борт из числа пленных английских лоцманов и штурманов, которые хорошо знали местные условия плавания. Но тем не менее в империалистическую войну на Гудвинских песках немцы потеряли десяток лодок. Две немецкие субмарины нашли свой бесславный конец на Гудвине во время второй мировой войны. Единственная лодка Германии, которая смогла сама выбраться из плена «Пожирателя кораблей», называлась U-94.
